Химэ честно пыталась забыть то, что происходило в конце января в подсобке клуба Афтерлайф. Она пыталась не вспоминать, как у нее подкашивались ноги от волнения за Суйгетсу, как радовалось все внутри, когда Наруто произнес эти слова, которые она хотела слышать больше всего и то, как тряслись ее руки, когда она освобождала парня. Ей действительно тогда было страшно, еще страшнее, чем когда на нее маленькую падал шкаф с удобрениями, или когда в темном переулке ломались ее кости от ударов битой и ногами того ублюдка. Она еще никогда не была так близка потерять все. Гораздо ближе, чем в начале января, когда новость за новостью на нее обрушились вести о пропаже Йо, смерти Орочимару и попавшем в аварию Суйгетсу. Осознав, что они могут быть свободны и пока не волноваться ни о чем, Орихимэ была в каком-то сладостном наваждении из-за которого девушка не помнила дорогу домой и лишь отрывками помнила то ее признание в беременности. Облегчение, побледневшие от сильного хватания за ободок унитаза костяшки, некое лихорадочное почти что выхаркивание слов и глаза Суйгетсу, которые говорили, что он ей не полностью верит, хотя на словах утверждал обратное. Это все было одним смутным пятном, порой заставлявшим ее верить, а было ли это все? Но вчера, когда Орихимэ и Суйгетсу сидели на кухне за столом, привычно попивая кофейный чай под аккомпанемент телевизора и старательно делая вид, что разговора ранее не было, узнали две новости за пару часов: Мэй, подставившая Ото – мертва. Наруто, который помог в коей мере группировке не развалиться – мертв. И их смерти принесут нежелательные перемены в жизни Токио. Может быть, несколько месяцев назад Орихимэ радовалась бы этому, но не сейчас, когда она впустила в свою жизнь кого-то и несла ответственность, за будущую жизнь. Прошедшие с конца января дни были относительно спокойными в ее повседневности, если не считать периодических нервных дерганий Орихимэ, которой что-то послышалось и вчерашних событий, когда по всех каналах страны транслировали эту трагикомедию между Наруто и Мэй. Таками изначально знала, чем все закончится – Узумаки из того типа людей, которые славятся  своим удивительной героической тупизной. Такие упрямо прутся под пули, безоружными рвутся в бой и с готовностью обменивают свою жизнь на жизнь своих товарищей. У самой Колибри тоже периодически были приступы такой тупости, но о них девушка не жалела.
Когда камера была нацелена на падающее бездыханное тело Наруто, единственное, о чем задумалась Химэ, это почему он падает под таким неэстетичским углом и мир не может увидеть весь трагизм собранный в его предсмертном выражении лица. Узумаки был ей в каком-то роде хорошим знакомым, вроде другом, но девушка ничего не чувствовала, осознавая его смерть. Умер и умер, ей-то какое дело? Но, естественно, нужно быть полной дурой, чтобы не понять, что эти смерти только начало. Война группировок, которую в последнее время можно было почувствовать в воздухе, наконец-то начала развязываться. И то, что Якуши вызвал ее к себе в кабинет сегодня… Орихимэ чувствовала, что он вызывает ее только по одной причине, которая связанная с продолжением вчерашней «пьянки».
- Кабуто? – девушка вошла в кабинет с гордо поднятой головой и сразу перехватывая взгляд парня. Ей нужно сразу, с порога показать, что она его не боится. Нет, правда, вот ни капельки. И причитающийся ситуации суффикс Таками тоже не употребляет, чтобы показать, что он не тот, кем пытается быть для каждого в Ото. Колибри никогда не пользовалась этими суффиксами, соизволив использовать только одно «-сама» рядом с именем Орочимару. Он действительно сделал для нее много, а что же Кабуто? Отпустил их с Суйгетсу живыми? Дал подобие работы? Нет. Якуши – не Орочимару, Орихимэ никогда не будет его уважать, чтобы он не сделал. – Ты вызывал – я пришла.
Колибри закрыла дверь кабинета, не торопясь проходить дальше внутрь. Непонятно почему, но она сейчас переживала те самые чувства и эмоции, что и тогда в начале октября, когда Кёя вызывал девушку на склад, чтобы наказать ее. Кролик, который добровольно пришел в логово удава. Вот только Кабуто не удав, а Орихимэ не похожа на безропотного белого кролика. У нее есть клыки и когти, которые она покажет, желая защитить самое дорогое, что есть в ее жизни. Потому что Колибри знает, как было до этого и как стало после. И она больше не хочет возвращаться в это свое «до».