Хоть сколько-то политиканом Канами не была никогда. Она даже в группировке состоит чисто формально – потому что в семье все так или иначе принадлежат к Кёдо. Что это такое, что оно делает и что было нужно делать ей, находясь в подобном положении, она не знала и узнавать не стремилась, всецело уделяя внимание лишь нынешней своей жизни и себе в частности. Однако невероятно остро кольнуло в спину и подогрело пятки все случившееся и ей.
Четырнадцатое февраля – проклятый день влюбленных, когда все ходят, как зачарованные пыльным мешком по голове идиоты с расширенными наркоманскими зрачками и вожделенно пялятся на объект своей привязанности. Но это субъективное мнение сложилось исключительно потому, что все эти пугающие своей феромонной одержимостью физиономии Кане приходилось снимать, зарабатывая на хлеб насущный. Плавали здесь, конечно, и адекватные люди, на которых смотреть в объектив было приятно, которые своим настроем поднимали настроение и даже повышали уровень романтичности Сакурай, однако они, по какой-то непонятной причине, были в меньшинстве. Или просто фотограф не настолько внимательна, как сама считает. В общем и целом, как и всегда, в это четырнадцатое февраля и еще на пару дней вперед Одетта Шей была очень востребована, и порой от этого ей приходилось страдать физически и морально. И все ничего: закончился бы этот трудный день, она как всегда вернулась бы домой, распечатала фотографии, посидела немного в интернете или перед телевизором, но вместо этого телевизор она не смотрела уже третий день – просто было не до того. Либо же слушала вполуха, среди лихорадочных соображений о перспективах дальнейшего существования пытаясь не терять нитей реальности и быть примерно в курсе происходящих событий. Так уж сложилось, что Канами чаще всего обо всем узнает последней, но она сама заложила сию тенденцию. Никто не ожидал такого подарка на Валентинов день, такую яркую и незабываемую «открытку» прямо в прямом эфире, столько сочного цвета, который из века в век олицетворял любовь. С того дня он все чаще стал фигурировать в сообщениях об убийствах и страшных стычках между группировками средь бела дня и ночи в местах различной степени скопления людей. Несмотря на все свои детские и взрослые фантазии, Шей не могла представить, что в самом деле рано или поздно станет очевидцем подобных действий, временами боясь даже просто открыть дверь, ведущую на лестничную площадку.
Паника охватила их семейство столь же скоро, сколь и весь город. Насколько быстро было возможно, Канами приехала домой к матери, с которой они попытались уже в ту же ночь выбраться за пределы города и уехать в Осаку к ее отцу, Энтони Шею, но затея провалилась, и им пришлось вернуться обратно и попытаться кое-как обеспечить себе безопасное существование и организовать сбор припасов. Через некоторое время на семейном совете было решено сделать еще один заход с целью поиска выхода из Токио, чтобы вывезти отсюда беременную Изану, и в качестве сопроводителя к ней приставили Канами.
Прилагая все усилия, чтобы оставаться верной своему самообладанию, не поддаваться панике и истерии, она послушно старалась обеспечить своей лучшей модели и невестке хоть какую-то безопасность, взяв на себя роль рулевого в этой экспедиции и старательно избегая привлечения внимания к их персонам. Она даже отдала некогда Куроокано свой шарф, старательно пряча под него ее яркие волосы. Мало ли, рисковать не за чем, здесь и без того можно нарваться на неприятности и огрести по полной.
Народу ныне на границе города было меньше, чем в первый день после случившегося, однако все равно было, где толкаться, энергично размахивая локтями за двоих и ежесекундно оборачиваться, чтобы не терять попутчицу из виду. Сейчас многие люди подвержены опасным эмоциям, которые ничего хорошего другим не сулят ввиду неспособности обладателя рационально мыслить. Хотя, оно и неудивительно. Добраться сюда на машине не представлялось возможным. Их высадили в самом начале этой пробки, поскольку сидеть в ожидании неизвестного чуда смысла не было. Эта пробка не сдвинулась бы вперед ни на метр к свободе, поскольку доступ к ней был перекрыт крепко, и все, на что оставалось надеяться сейчас, так это на собственные ноги, голову и громкие фамилии, однако даже в этом случае вероятность успеха оставалась ничтожно малой. Только зря гонять Изану по этому минному полю.
Канами хмурилась, пыхтела и время от времени с ее уст слетали глухие шипящие проклятия, прочие апофегмы и непереводимые фольклорные формулы. Метая леденящие взгляды на расставленных здесь во избежание массовой истерики патрульных, она уверенной походкой шла вперед и более, впрочем, ничем своего напряжения не выдавала. И вот перед носом выросла стена желающих спокойного существования за пределами обезумевшей столицы, мечты о преодолении которой принадлежали к области фантастики, если только у тебя не припасена пара осколочных или прочего огнеопасного средства. К сожалению, а может, и к счастью и менее осложненному будущему, у Сакурай ничего подобного не завалялось в висевшем за спиной рюкзаке, а потому пришлось ограничиться лишь очередным витиеватым речевым оборотом.
- Кажется, наша кампания на этом моменте уже подошла к концу, едва начавшись… Что будем делать?
Конечно, метод локтемельницы можно было бы применить и сейчас, но, опять же, резона не было. Сакурай прекрасно понимала всех этих людей и, как бы ей не хотелось поступить в угоду личной выгоды, она не решалась нарываться на проблемы, ущемляя желания других. В подобной ситуации нужно, по идее, сохранять максимум гуманности и дипломатии, чтобы выжить. Чрезмерная подпитка эгоизма же неизменно выльется в отрицательные последствия для окружающих – осознание этого разум женщины не покидало. А потому она осталась лишь в нетерпении стоять в хвосте, по-прежнему не упуская невестку из поля зрения.

Отредактировано Sakurai Kanami (2013-03-23 21:39:45)